Когда бывает Рождество? Спросите родных и знакомых или даже прохожих, и я уверен, что ответ в большинстве случаев будет таким: наше русское Рождество — 7 января, конечно! И кто-то добавит: в отличие от этого их западного «рождества» 25 декабря, которое давно стало праздником потребления.

Календарь всегда символичен, а символы подвержены переосмыслению, и эта история служит тому лучшим примером. Наверное, нет нужды подробно объяснять, как это получилось, но азы все же напомню.

В 1582 году римский папа Григорий внес поправки в календарь, принятый еще при Юлии Цезаре, чтобы приблизить его к движению светил. Разные страны переходили на этот календарь в разное время: сначала — католики, потом — протестанты, а в двадцатые годы прошлого века его приняли и православные страны и церкви (кроме иерусалимской, русской, грузинской, сербской и монахов с горы Афон). Верующие этих церквей пользуются в быту григорианским календарем, а в богослужебной практике следуют юлианскому, разница в настоящее время составляет 13 дней.

Это далеко не единственный пример в мире, когда религиозная община следует собственному календарю — собственно говоря, он есть в любой религии. Иудейский праздник «Лаг баомер» (буквально — «33-й день по Омеру») в 2016 году приходится на 26 мая, и это два совершенно разных календаря. Но вот 25 декабря последние сто лет приходится у православных на 7 января, и это уже совсем другое: какой-то странный сдвиг внутри одного и того же календаря с одними и теми же месяцами и числами.

Когда большевики ввели в феврале 1918-го новый стиль, русская церковь его отвергла после некоторого колебания.

Декрет Совнаркома выглядел как еще одно грубое вмешательство в народную жизнь, принять его означало бы согласиться с директивной манерой комиссаров, а кроме того, по этому календарю в 1918 году не жила еще ни одна православная церковь, так что его принятие означало бы отрыв от собратьев по вере. А вскоре «новый стиль – старый стиль» сделались знаменем противостояния в Гражданской войне, и переход города из одних рук в другие означал и немедленную смену календаря.

К 1923 году, когда реформа календаря стала приниматься в поместных православных церквах, этот вопрос для православных верующих в России давно уже не имел никакого отношения ни к календарю, ни к движению светил, а только к уступке победившей безбожной власти или к хранению своего исторического наследия. Так оно и осталось на долгие десятилетия.

Сегодня, пожалуй, единственный православный праздник, который заставляет об этом календарном вопросе вспоминать, — это Рождество. Ну вот, к примеру, Преображение — «6 августа по-старому», как писал Пастернак, или 19-е по-новому, и нет особой разницы, когда именно его отмечать. А тут Рождество стыкуется с Новым годом в обратной последовательности, чем у почти всех остальных народов.

А ведь Новый год и был возвращен в праздничный календарь при Советах именно как альтернатива Рождеству.

Первые советские годы его совсем не отмечали. Но в канун нового, 1936 года газета «Правда» опубликовала небольшую заметку: «В дореволюционное время буржуазия всегда устраивала на Новый год своим детям елку. Дети рабочих с завистью через окно посматривали на сверкающую разноцветными огнями елку и веселящихся вокруг нее детей богатеев. Почему мы лишаем этого прекрасного удовольствия ребятишек Советской страны?»

Автор предложения Павел Постышев вскоре был расстрелян, но идея прижилась. Заметим, что с самого начала из праздника было напрочь исключено все рождественское, как и на елочной верхушке вифлеемская звезда сменилась кремлевской. Но празднество переняло очень много у того, дореволюционного Рождества, и далеко не только елку. Торжество в кругу родных и друзей, с надеждой на новую, лучшую жизнь, подарки и застолье — все это смотрится совершенно по-рождественски!

И в самые глухие атеистические годы непременный атрибут новогодних празднеств — вера в добрые чудеса.

Ну хотя бы в то, что, напившись в хлам с друзьями в бане, можно встретить женщину своей мечты, не затратив ни малейших усилий на поиски.

Но тут же нам возразят православные ревнители: как, какой Новый год? Идет завершение Рождественского поста, самое строгое его время, а вы тратите его на обжорство и пьянство! Ни в коем случае, никакой елки, никаких подарков до седьмого… то есть до двадцать пятого по старому стилю!

Менее строгие православные объяснят, что ради праздника можно соорудить шикарный стол с рыбкой, икрой и морепродуктами, вроде как вполне постно, но еще вкуснее, чем с этим вашим дурацким оливье. И напиваться не обязательно, так, чуточку шампанского… А некоторые даже служат в новогоднюю ночь в храме литургию. Только все равно, как ни крути, выходит, что встречают они Новый год по новому стилю, а Рождество — по старому.

В традиционном христианском календаре Рождеству предшествует пост, а за ним следуют Святки — время веселья и развлечений. Их кульминация — День святого Василия Великого, он же — праздник Обрезания Господня (да-да-да, Иисуса как еврейского мальчика обрезали на восьмой день после рождения), то самое 1 января. А у нас, выходит, праздник посреди поста, хоть с рыбкой, хоть даже с литургией, и Святки — посреди рабочей недели.

Вот чтобы придать смысл этой несуразице, и говорится много всяких слов о празднике потребления, о том, что только мы, да братья-сербы, да афонские отшельники, да иерусалимские старцы, ну еще заодно и грузины сохранили древнее благочестие и важнейший его символ — календарь Юлия Цезаря. Нет, не перейдем на новый стиль, покуда живы!

Теоретически этот вопрос мог бы быть обсужден в наступившем году в Стамбуле на Всеправославном соборе, созыв которого давно готовился, а обсуждался так и вовсе последние полвека. Но в свете нынешних политических событий этот собор вряд ли состоится, во всяком случае в том виде, в каком он замышлялся, и дело тут не только в напряженных отношениях между Россией и Турцией. Идеология «русского мира», хранителя истинных ценностей и духовных скреп, вообще не очень совместима с какими-то компромиссами с греками, у которых НАТО, ЕС, санкции и теперь ко всему еще и однополые браки. Вот пусть и живут по своему календарю, а мы будем жить по своему.

Великий праздник Рождества становится поводом не только для потребительских оргий (это нам, похоже, уже не грозит), но и для геополитических фантазмов. Но… не всегда ли так и было?

Борьба христианского и языческого восприятия зимнего праздника насчитывает, пожалуй, столько же лет, сколько и сам праздник.

В языках большинства христианских народов он вовсе не связан со Христом или Его рождением, тут английское Christmas или испанское Navidad — скорее исключение. Литовское Kalėdos, болгарское Коледа (ср. наши колядки) — от латинского «календы», первый день месяца. Немецкое Weihnachten восходит к древнегерманскому «святые ночи», латышское Ziemassvētki означает «зимние праздники», равно как и скандинавское Jul или Joulu. Собственно, это древний языческий праздник

солнцеворота, возвращения тепла и света в этот мир.

Да ведь и христиане когда-то избрали для Рождества именно это время по той простой причине, что люди уже привыкли праздновать нечто важное и святое — оставалось только наполнить празднование новым смыслом.

В Библии дата Рождества Христова не названа, не донесли ее до нас и косвенные источники.

Солнце возвращается в мир — вот и время праздновать приход Спасителя Христа.

Календарь — это поле битвы за символы, за то, какими смыслами их наполнить. И 2016-й год нашей эры, он же — от Рождества Христова… э, нет, простите, пока 2015-й, ведь у нас на дворе декабрь по старому стилю — еще один эпизод в этой долгой, сложной истории.

Андрей Десницкий